На леса и нивы, медленно кружась, опускались крупные хлопья снега. Медленно и, судя по толщине белого покрова на нивах, поникшим под снежной тяжестью елочьих лапах, долго. Ветви деревьев сплетали на фоне затянутого снежными тучами неба красивый белый узор, природа покорно одевалась в праздничные белые одежды.

- Ура! Рождество! Новый года! – заорете вы. И будете в корне не правы. Потому что описанную выше картину дополняет темная полоска еще не замерзшей реки Западная Двина, по которой грустно плывут люди на двухместном Таймене. На календаре первое мая две тысячи седьмого года.

Даст ист фантастише! Но именно эту картину мы видели из Тойоты нашего доброго Славы, когда ехали сплавляться по реке Торопа.

Что делать, так бывает, все смешалось не только в доме Облонских, и, сидя в тепле машины, мы рассуждали, почему бы нам действительно не выбраться в поход на новогодние праздники? А что, выходных дней больше, да и погода в этом году на Рождество была теплее. А снег все падал, и машина уносила нас все дальше и дальше из солнечной и теплый в этот день Москвы.

Вообще-то нас не напугаешь такими мелочами как холод, снег и дождь. Люди, читающие этот текст, должны помнить, что несколько лет назад наш сплав по текущей в Муромских лесах Сереже проходил в таком же холоде, и даже был почти в полтора раза длиннее. Да и препятствий в виде завалов, заколов и прочих радостей там было побольше. Не напугали нас плохие прогнозы и в этот раз. Но мы не мазохисты, и мазохисты не мы. Наши люди ходят не для проверки выносливости человеческих организмов, а с целью отдыха, то есть получения удовольствия. Другими словами, зимний пейзаж особо не радовал никого, кроме Пуха.

- Здорово! – восхищался он. – Сколько хожу, ни разу не сплавлялся по зимним лесам! И вот наконец-то!

Я был склонен с ним согласиться. Было очень красиво.

А все началось как обычно. Светило солнце, мы ехали по сухой и ровной трассе М9 Москва-Рига, и ничего не предвещало катаклизмов. Признаки катаклизма началась в Тверской области. Сначала кончилась хорошая дорога. Видимо, Слава прав, и ее вусмерть убитое состояние – наша месть прибалтам и полякам за их отделение. Сейчас она даже хуже чем в наши прошлые поездки (и месть и дорога): местами Славе даже приходилось пробираться по обочине. Потом навстречу пошли залепленные снегом машины, потом пошел сам снег.

Надо сказать, снег был не только обильный, но какой-то концентрированный и мокрый. Во всяком случае, когда я спускался осматривать речку Песка (в версии Казика ее название произносится через «и»), мои кроссовки промокли практически сразу. А промокают они обычно медленно.

Стапель на этой мало известной реке нас не прельстил. Река была узкой, а лес по ее берегам, говорил о возможности частых завалов. Посему, что бы не обносится по сугробам, мы собирались там, где и планировали ранее, то есть под автомостом через Торопу в районе поселка Речане.

Под мостом дул ветер, но было сухо. Вуокса собиралась как всегда медленно. Не знаю почему Тритон пишет о ней как о самой быстро собирающейся байде. Коча собрал (как потом и разобрал) свою Ильмень намного быстрее.

Там же под мостом устроили дневку. Опыт по кипячению четырехлитрового котелка на газовом примусе был прерван на третьем часу работы указанного примуса, возможно из-за ветра, но горячего чая мы все же попили. И вышли.

Пока мы собирались, пошел дождь. Он во многих местах смыл снег, после чего выродился в вялый снег с дождем.

- Что я скажу внукам? – расстраивался Пух, глядя на обнажившиеся прошлогодние травы. – В кой-то веки представился шанс пройти по натурально зимнему лесу, и вот…

Но мы все-таки шли, шли по реке, и по сравнению с этим фактом все остальное выглядело мелким и незначительным.

Однако, радоваться было рано. Коварная река Торопа решила сыграть с нами шутку. Она взяла и как-то незаметно превратилась в озеро. Озеро Сельское. Очень длинное и узкое, чем сильно напоминает реку, и определить, что ты оказался в озере можно только потому, что совсем исчезает течение, и водная гладь постепенно расширяется.

У нас было два варианта действий. Первый – пройти еще семнадцать километров против ветра тем же курсом, дойти до конца озера и убедится в том озеро это или нет, второй – открыть лоцию, перевернуть страницу и прочитать, что в ней написано. После серьезных раздумий, я решил сделать последнее. И через пятнадцать минут мы снова оказались в реке.

Пройдя еще километров семь вниз, мы встали на правом берегу. Место ночевки было хорошо тем, что находилось «за ветром», поэтому было относительно тепло. Да и прочие вещи, такие как стол со стульями, сосновый лес, сухой и не очень заснеженный берег – все это радовало. Мы натянули тент от осадков прямо над столом и отметили все это вкусным хорошим ужином.

Разъяснилось. Подморозило. На небе появились звезды, над противоположным берегом встала луна и образовалась красивая лунная дорожка, которую я пробовал сфотографировать. Вышла какая-то хрень. Спать легли около двенадцати. Мы с Пухом посидели еще полчаса у догорающего костра и тоже легли.

Встали около восьми, довольно быстро позавтракали, потом еще долго пили кофе и не спешили. Казалось логичным немного отдохнуть после полярной выброски. Мне даже показалось, что стало теплее. Видимо от того, что светило солнце и не дул ветер, хотя снег на склоне перед лагерем не только не таял, но и хрустел как на хорошем морозе.

Соответственно и вышли не рано, примерно четверть первого. И шли примерно семь часов. Столь долгий переход, как я понимаю, вызван тем, что Торопа здорово петляет, и там, где, судя по карте и данным из книги Воронова, нужно пройти тридцать пять километров, на деле выходит намного больше.

Примерно через час после выхода, петляя мимо деревни Новый бор, подкрепились шоколадом. В районе Старой Торопы очень красивый высокий берег. Он порос могучими елями, и выглядит немного таежным. Присутствие города выдают только несколько помоек, с помощью которых хитроумные старые торопчани и торопчанки видимо пытаются укрепить берег. В одном месте между деревьев на обрыве завис даже целый автомобиль.

Однако, людей на реке очень немного. Там, где река отходит от города, есть места для стоянок. В одном из них мы устроили дневку. Стол и стулья этого красивого стояночного места были сделаны на базе какой-то сложной железнодорожной конструкции, но, тем не менее, смотрелось весьма гармонично. Река в этом месте разветвлялась на два узких рукава, и вид на все это был прекрасен.

Судя по всему, место было популярно, но чисто. В качестве помойки неподалеку была вырыта большая яма, и могучее дерево над ней украшала видимая издалека надпись «Мусор». В этом месте нам встретился местный рыбак. Мы немного пообщались, после чего он долго и напряженно смотрел, как мы располагаемся за столом. Потом ушел.

В общем, все было хорошо, но, только выйдя из лодки, стало ясно, насколько вокруг холодно. Я зачем-то оделся довольно легко, и несколько рюмах пришлись очень к месту.

Тут требуется вставить несколько слов об эксплуататорской сущности капитализма. И вообще, жизни. У некоторых из нас очень ответственная и сложная работа, на которую приходится ходить каждый день. Нельзя даже заболеть. Но, как известно, для нормальной жизнедеятельности организм должен иногда расслабляться ОРЗ и прочими гриппами. Иначе эти хитрые ОРЗ, ангины и прочие простуды, лишенные возможности проявиться, только и ждут того, как подует холодный ветер, а с неба пойдет что-то мокрое. И тогда некоторым из нас становится не до приятного проведения отдыха.

Так бывает. Но бывает по-разному. В позапрошлом году, Костя шел по супердождливой Кунье с какой-то инфекцией и температурой, да и я сам, бывало, уходил с этой самой температурой в поход. Только тогда ложки, оставленные в мисках на ночь, не вмерзали в лед, да и ветер был потеплее.

А может оно и на это раз потеплеет? – подумалось нам. И мы выпили за здоровье и за то, что бы пройти в этот день озеро Шнидкина.

На самом деле, название озера имени известного композитора нам точно определить не удалось. В лоции написано озеро Шнидкина (там, кстати, было написано еще много чего интересного), на карте – Шнискино. Но первое звучало как-то правдоподобнее. Кто-то из нас, видимо Казик, предположил, что когда-то очень давно, к этому озеру вышел первый человек. Его фамилия была Шнидкин. С тех пор оно так и зовется.

Теперь, на том месте, где он вышел, находится домик охотхозяйства. И это единственный домик, который находится на этом озере.

Озеро красиво. Большое, плоское, этакое циклопическое зеркало для неба с рамой из камышей. Впрочем, когда мы вошли в него, отражать было нечего. Небо было сероватым. Зато по озеру плавали лебеди. Это такие большие белые птицы, о которых иногда упоминают некоторые сказки.

Ближе к восьми прошли озеро. Прошли автомобильный мост. Возможно, по нему иногда ходят машины.

К этому моменту мы притомились. Семь часов в лодке это много. Тем более с одной стоянкой. Хотя шли мы на самом деле не быстро. На нашей лодке могли одновременно грести только двое. Дело в том, что Пух дал Казику свое фирменное красивое весло. Оно было короче, а Димка сидел посередине, поэтому махать веслами втроем и не стукаться лопастями можно было только если обострить внимание и напрячь сознание. Ну а Кочи гребли вдвоем, потому что третьего у них вообще не было. Но гребли, как всегда, хорошо.

Темнело. Холодало. И мы все же решили не идти до утра и встать.

Ночевка была на 15-20 минут ниже моста. Место было красивым и чистым. Большая поляна, местами поросшая соснами и с трех сторон омываемая рекой. Когда-то на нем стояла очень большая команда. Они сделали стол со стульями и даже врыли столбы для волейбольной площадки. Единственным минусом был прорвавшийся из Арктики ветер, от которого не спасали раскинувшиеся вокруг сосновые леса. Но, видимо, тогда он был везде.

На ужин были макароны. С тушенкой. После ужина и чая, ближе к полуночи легли спать. Коча, Пух и я еще немного посидели у костра. Еще утром я промочил свои любимые серые калоши, теперь они, наконец, сушились. Заодно допивали перцовку.

- Сколько хожу, каждый поход, каждый вечер происходит одно и тоже, - задумчиво произнес Пух. – Вечер костер и…, он нагнулся что бы подкинуть полено.

Мы с Кочей переглянулись. Ответ напрашивался сам собой, но разливать было уже нечего, перцовка кончилась.

- Да, - вздохнул Пух. – Обязательно кто-то, но что-то сушит.

Я пощупал калоши. Они были уже почти сухими.

Утром встали поздно. Первым в этом походе обычно просыпался Казик. Он вставал около пяти утра, бродил по лагерю. Потом ему становилось скучно одному, и он шел спать дальше. На это раз встали где-то в половине девятого.

Утро прошло тихо, мирно и спокойно. Кто-то из ребят освободил посуду ото льда, развели костер, поставили котелок. Но было в этом морозном утре и нечто из ряда вон выходящее. Серегу-Крокодила, Костю и Петю, предупреждаю: во избежание серьезных нервных потрясений, следующий абзац они могут пропустить.

Мы сделали овсянку. Овсянка не подгорела, хорошо разварилась, после чего правильное время томилась у костра. Хорошая пропорция сгущенки, чистой речной воды и овсяных хлопьев - что может быть лучше, что бы встретить утро? Ответ прост – большая миска, в которую всего этого помещается много.

Однако, не все было так хорошо. Простуда у одного из участников экспедиции начала обострятся, симптомы усилились. Короче, не всем было одинаково хорошо. И никому не было жарко. Посему в этот день было решено не торопиться и не рвать. Вышли где-то в половине первого. В этот день мы должны были дойти до порогов не далеко от устья Торопы и Западной Двины и встать где-то перед ними или над ними.

Теплее не становилось. По-прежнему местами лежал снег, выпавший еще в первый день. Дул холодный арктический ветер.

Река была как и прежде красивой. Редкие заброшенные деревни, высокие обрывистые берега. Примерно через два часа было решено подкрепиться шоколадом с большой надписью «Экспедиция» на этикетке. Где-то в углу той этикетки было скромно написано мелким шрифтом «Шоколад спас жизнь».

Найти место для этой процедуры было не просто. С одной стороны, многие берега были красивы и привлекательны для поедания живительной плитки. С другой – найти место за ветром было почти нереально. Казалось он дул везде. Холодный и пронизывающий.

В результате встали уже на дневку. Дневка была в красивом месте, на возвышении в излучине реки. Стол в тени деревьев. Поляну, на которой находился этот рай, ласково огибали речные воды, а с одной стороны был даже отличный песчаный пляж.

Как хорошо тут летом, представляли мы. Но было совсем не лето, а у простуженного участника поднялась температура, и начался кашель. Идти в таком состоянии дальше по Западной Двине, где ветер был явно сильнее, представлялось довольно странным поступком, и мы решили сняться.

Первым делом надо было дозвониться Славе, который в далекой Москве по-прежнему думал, что должен был забрать нас в деревне Кресты на Западной Двине. Телефоны естественно не работали. Мы встали в районе деревни Аверькино, поднялись на высокий правый берег – не помогло.

Тогда мы переправились на другой. Удивительно, но реальный факт – там были люди. Муж и жена из п.Раменского, которые, будучи на пенсии, проводят там теплую часть года. То есть, ту часть, которая обычно бывает теплой.

- Вот тут оно иногда, если встать под проводами, берет, - сказала женщина.

Мы попробовали. Ни Мегафон, ни Би-лайн, ни МТС не ловились.

Пришлось с тремя телефонами, картой и еще какими-то записями лезть на конек крыши дома. Но это тоже не помогло. Зато вид на окрестности с конька был очень красивый. Везет же флюгерам, подумалось мне.

Однако, повезло и нам. Кочин Сименс и чья-то (не помню чья) карта Би-лайн дали работоспособный (под проводами, если стать лицом к Северу) телефон.

Слава долго записывал дорогу, которую перед этим с солдатской точностью продиктовал местный пенсионер. Это звучало примерно так:

- Доезжаешь до остановки «Чикаго», там направо такая скамеечка, и в лес уходит такая колея….

Забегая вперед, скажу, Слава нас все-таки нашел.

А у нас началось счастье. Мы оказались в теплом доме, все, в т.ч. и приболевшие, повеселели, и был устроен ужин. Местные жители на него не пришли, поскольку уже легли спать.

Утром не спеша собирались.

В конце этого занятия мы увидели человека, перемещающегося галсами среди кустов и заросших фундаментов домов, которые тут когда-то были. Оказывается тут еще кто-то живет, подумал я и ошибся. Это был Слава, который не рискнул ехать дальше по мокрой дороге и оставил свой авто около полуразвалившегося строения, которое местные по старой привычке называли скотный двор.

И не рискнул правильно. Потому что в одном месте мы все-таки застрял. Славина Тойота не Ленд Крузер, а обычный гражданский микроавтобус. Но, как бы то ни было, преодолев больше двадцати километров по лесной дороге, мы все же выбрались на асфальт. И примерно в половине восьмого уже въезжали в Москву.

Поход закончился.

На сем заканчивается и этот текст. Надеюсь, что скоро начну писать новый, про следующий сплав. Еще все лето впереди. Но тут уж как получится.